Закат багрецовый распластан, и пахнет мелиссой
в квартирном аду, что кровит нерождённой строкою.
В любимую чашку скользит многоточия бисер,
и чайки кричат где-то там, над бессонной Невою.
Четыре стены обесцвечены дымкой молочной,
две стрелки часов рвут блаженно удушливый омут,
окно прослезилось от взгляда луны непорочной,
и замер фонарь одинокий в учтивом поклоне.
Весенняя рябь хороша в стиле сюрреализма,
наполнена влагой свинцовой, пронзённая златом,
с утра замерзает, к полудню, рыдая капризно,
стекает в готическом стиле, до капельки сжатой.
Качается маятник, время сдирает живое,
до хруста суставов, до слов неприличных… Некстати
припомню портрет Санта-Круз, кисти классика Гойя,
ты, с Музой Эвтерпой похожа чертами, отчасти.
Такая же хрупкая девочка, памятной лиры
задела струну ... и откликнулась боль резонансом.
Душа потянулась к порхающей Птичке Любимой,
что тает с дрожащим рассветом в Лазурном Провансе *
Откатит волна, и дорогою пальмовых веток
пройдет не спеша не одно поколение грешных.
Воскресное утро ... и верба склонилась нелепо,
к небритой щеке прикасаясь ... ладошкою нежной…
* Прованс — Альпы — Лазурный берег.